Александр Сапаров - Путь к трону. Князь Глеб Таврический
– Послушай, Ираклий, а почему Евфимия так живет, у нее большая охрана?
Тот посмотрел на меня:
– Я ведь тебе уже говорил, что ей не надо заборов, в городе ее боятся как огня. Думаешь, ее вчера к купцу звали? Ничего подобного, она сама всегда знает, кто нуждается в лечении, и приходит незваная.
После ужина начинало темнеть, и я, надев на всякий случай доспехи и прихватив оружие, отправился к Евфимии.
Когда подходил к дому, уже почти совсем стемнело, и черный мрачный дом на фоне такого же неба создавал жуткое впечатление. Я почувствовал, как по коже пробежали мурашки, решительно шагнул вперед и громко зазвонил в колокольчик у дверей.
Почти сразу дверь распахнулась, из проема на меня пахнуло ароматами благовоний, и я увидел Евфимию, которая на этот раз была одета совсем по-другому. Ее полупрозрачный наряд не скрывал ничего – от упруго торчавших тяжелых грудей с коричневыми ореолами сосков до темного треугольника внизу живота. Губы были ярко накрашены, а аромат духов кружил мою бедную голову.
– Ну наконец ты соизволил прийти, воин, – улыбнулась хозяйка. – Я тебя заждалась. Проходи, снимай свои доспехи, здесь они тебе не пригодятся. Если у нас с тобой и будет битва, мы в ней постараемся обойтись без лат.
Я вошел в комнату, освещенную несколькими настенными светильниками, и присел у низенького столика, отделанного золотом, за который, наверно, можно купить приличный дом в Киеве. От аромата трав продолжала кружиться голова, Евфимия присела рядом со мной, запах мускуса, шедший от нее, еще больше подчеркнул очарование этого места.
– Воин, тебе вчера не понравилось дешевое вино купца, вот попробуй моего.
И она поднесла мне золотой кубок, до краев наполненный темной жидкостью. Я пригубил его и понял, что я до этого ничего не знал о вине, – это была, наверно, квинтэссенция того, что может дать виноград. Густая, сладкая, почти маслянистая жидкость обволакивала язык. Я не мог удержаться и глотками выпил кубок до дна. Перед моими глазами замелькали блестки, запорхали большие цветные бабочки, и сознание ушло.
…Я лежал на качающейся поверхности, голова разрывалась от боли, неожиданно меня грубо ударили в бок, и раздался голос:
– Быстро вставай, чего разлегся, пьяная скотина.
Я сел, мотая головой, и на меня обрушился ливень соленой воды. Когда я вновь был способен хоть что-то увидеть, понял, что сижу на палубе какого-то корабля. Передо мной с пустым ведром стоял здоровенный мужик и ухмылялся. Поддавшись неожиданному приступу ярости, я вскочил и одним движением руки свернул ему шею. Сзади раздался испуганный возглас, и спину мне ожег сильный удар, от которого я упал на колени. Сделав кувырок вперед, я вновь вскочил на ноги и повернулся – сзади стояли еще двое примерно таких же головорезов, у одного в руках был кнут, которым он очень ловко щелкал, старясь попасть по мне. Посмотрев по сторонам, я понял, что нахожусь на мостике галеры, снизу, задрав головы, смотрели вверх прикованные к скамейкам гребцы.
Оттуда неслись одобрительные возгласы. Я схватил сломанный бочонок, валявшийся рядом, и запустил им во владельца кнута. Бочонок с хлюпающим звуком ударил его в лоб, и тот грохнулся на палубу. Второй выхватил здоровый нож, почти меч, и со зверским выражением лица пошел на меня. Я с пренебрежительной усмешкой смотрел на него. Противник, пожалуй, не доставал и до подмышки, и мои руки были почти такой длины, как его рука с мечом. Не дойдя до меня нескольких шагов, он заорал, бросил нож и, крича что-то невнятное, побежал вниз. В два шага я был у ножа, и пока надсмотрщик, или кто он был, съезжал по лестнице, прокачал баланс ножа и метнул. Нож вошел по рукоятку в верхнюю часть спины, и мой противник упал среди гребцов, сидящих на скамье. Там сразу началась суета, с пояса мертвеца содрали ремень с огромным ключом и сейчас передавали на нос галеры, где, по-видимому, был замок. Я же увидел, как откуда-то появилось несколько доспешных воинов, которые с проклятьями полезли ко мне наверх. Когда первый почти выскочил на мостик, я подпрыгнул и с силой ударил его в грудь, четыре человека, ломая перила, упали среди гребцов, воющих от восторга. Через пять минут раздетые трупы уже летели за борт, а открытая цепь лихорадочно выдергивалась рабами, которые, освободившись, с ревом стали разбегаться по галере.
Я спрыгнул с мостика и начал оглядываться, не понимая, куда бежать, когда откуда-то раздался дикий женский визг. Я побежал в сторону кормы: там был вход в каюту, из которой и доносились женские крики. Там уже столпились десятка два гребцов, наблюдающих с удовлетворенным видом, как несколько человек насилуют женщину.
Я было двинулся вперед с желанием прекратить это, но тут узнал ее – это была Евфимия.
Пока в ступоре наблюдал за происходящим, насильник сменился, а Евфимия уже не стонала и не шевелилась. Пол, на котором все это происходило, был окровавлен. Не могу сказать, что мне было ее жалко: я быстро сообразил, кому обязан пребыванием в неволе. Сзади нас бой еще продолжался, но это были уже судороги сопротивления, захваченный врасплох экипаж был почти уничтожен. Последний из насильников встал и воткнул меч в грудь женщины. Раздались недовольные возгласы:
– Георгий, зачем убил эту суку? Она еще не испытала всего, что должна была получить, сам-то ведь поимел ее.
Но мужик с мечом нисколько не испугался, а заорал:
– Не хрен здесь испытывать, надо убираться отсюда, пока на соседних галерах не поняли, что делается! До берега почти десять стадий[6].
Он подошел ко мне, испытующе посмотрел снизу вверх мне в глаза и сказал:
– Меня зовут Георгий, а ты откуда такой взялся?
– А меня – Константин, а откуда я здесь взялся, не знаю, еще вчера был в гостях у той бабы, что ты заколол.
Стоявшие вокруг ободранные тощие гребцы заржали:
– Тебе повезло, здоровяк, сегодня ты бы уже сидел на цепи вместе с нами. А вечерком повели бы ублажать эту суку.
Назвавший себя Георгием посмотрел вокруг и заорал:
– Все на весла, и двигаем к берегу!
Бывшие рабы быстро заворачивали в тряпки награбленное добро и разбегались по местам. Вот он, момент истины – никто не заставлял их сейчас грести, а весла гнулись в руках от чувства свободы, и галера, набрав скорость, неслась к пустынному песчаному пляжу. Я уселся на пустую скамью, схватил рукоятку весла, которую в обычное время держали три человека, и с хеканьем стал выгребать вместе со всеми. На стоявших в отдалении двух галерах забегали фигурки людей, и на одной из них поднялся в воздух какой-то флаг. Но наша посудина продолжала нестись к берегу. Только минут через тридцать еле видные галеры зашевелились и пошли за нами. Но наше судно уже зашуршало по песку и остановилось.
С радостными криками все попрыгали в теплую воду и стали выбираться на берег.
Здесь рабы собирались в кучки и, подозрительно оглядываясь на остальных, что-то говорили друг другу.
Я, глядя на них, подумал: «Все как и следовало ожидать – хорошо, что за нами погоня, и сейчас все разбегутся в разные стороны, а то еще и разборки бы начались».
Ко мне, стоявшему в одиночестве, подошел Георгий:
– Константин, я смотрю, ты воин неплохой. Не хочешь присоединиться к моей компании?
– Георгий, я понимаю, что надо быстро все решать, но, может, ты мне объяснишь, где мы находимся? И что вообще происходит?
– А что тут происходит? Продали нас венецианцам на галеры. Эта сука Евфимия давно такими делами занимается. У нее все морские чиновники куплены. А мы сегодня утром вышли в море. Нам повезло, что в тебя столько зелья было влито. Видно, посмотрела на твои размеры и решила двойную дозу дать, зато потом как только тебя ни месили – ты не просыпался. Охранники почти все ушли, остались эти трое. Ты одного, с ключами, как знал, прямо ко мне скинул. А сейчас мы еще недалеко от Константинополя. Всего дневной переход. Так что надо торопиться. У меня в команде все бывшие вояки, мне кажется, что и у тебя за спиной никаких прегрешений, кроме пьянства, нет, так что мы идем обратно в город. Надо будет кое с кем разобраться, а ты, я так понимаю, из нурманнов?
– Ну не совсем – так, рядом пробегали.
– Ха, понятно, ну тогда ноги в руки – и быстро, а то здесь через час будет жарко.
Мы бежали под палящим солнцем, песчаный берег быстро закончился, и мы узкой тропкой поднялись на каменистые утесы, с которых было хорошо видно, как к покинутой галере подплывали лодки с двух оставшихся. Самые жадные из рабов, все еще собирающие трофеи и казавшиеся с этого расстояния черными точками, прыснули во все стороны, как тараканы.
Георгий, бежавший рядом со мной, обернулся и прокричал:
– Сейчас этих придурков опять посадят на весла.
Бегущий рядом с нами бородатый воин буркнул:
